Шлюпка II

(Из сб. Н. Е. Ончукова)

 

Действующие лица:

Атаман.

Есаул.

Егерь.

Каликатура.

Помещик.

Гребцы.

 

Входятъ въ комнату гребцы и Есаул и начинаютъ петь:

Все. Насъ не малъ кружокъ собрался,

Все нехватовъ молодцовъ;

Атаманъ нашъ любовался,

Все считалъ за подлецовъ.

Мы не плуты, мы не воры, не разбойнички,

Мы хорошие ребята, рыболовщички.

Рыбу мы ловили не въ озерахъ, не въ рекахъ,

Не въ озерахъ, не въ рекахъ, -

На сухихъ берегахъ;

Заловили сорокъ штукъ,

Изъ которыхъ шубу шьютъ.

У дяди, у Петра

Заловили осетра;

У дяди, у Мирона

Заловили бочку рому;

У тетушки Ирины

Заловили три перины.

Намъ за эфти за проказы

Не минуть будетъ плетей.

Дядя ходитъ по базару,

Закупает невода;

Таковы невода –

Ременные повода.

Какъ закатитъ разъ петнадцать,

Тутъ запляшешь казачка,

Заорешь тутъ, как теленокъ,

Пуще Спасского дьячка.

    [Къ каждому четверостишию припевъ: “Эфто правда, эфто правда, эфто правда все была”].

Атаманъ [входитъ]. Смирно, заводская вольница!

Съ неба звезда спала въ кругъ,

Я, атаманъ, явился тутъ.

Раздайся, православные, пошире,

Дайте доброму молодцу поразгуляться,

Со своимъ названымъ братцемъ Есауломъ повидаться,

Кто передъ Богомъ или передъ боемъ?

Выхватилъ саблю и рекъ атаманъ:

   [Вынимает саблю из ножен].

А кто на Волге-реке бывалъ,

Тотъ много страсти видалъ.

Я часто на Волге-реке бываю,

Себе ясную погоду узнаваю:

Какова она, страшна или благополучна?

Я самъ себе полагаю, что она благополучна.

Ахъ, какъ на небе ясно, ясно,

На воде жить прекрасно.

Чемъ жить въ лесе,

Лучше остаться жить здеся;

Чемъ жить тамо,

Лучше буду при Волге-реке атаманомъ.

[Кричитъ] Есаулъ !

Есаулъ. Чего изволите, господинъ атаманъ?

Атаманъ. Беги ко мне скорей

И говори со мной смелей.

Кто не скоро идетъ,

Не скоро говоритъ,

Того въ грязь втопчу

Всего изрублю, искусаю

И все поганое твое тело

Въ Волгу-реку побросаю.

Есаулъ. Отъ за Волгой-рекой собиралась шайка удалая.

Сверхъ темницы рать лихая.

Не тотъ ли есаулъ, который непобедимъ,

Не въ чемъ неустрашимъ?

А вотъ мне что сказалъ Морфей великий:

“Ешь человеческое мясо, какъ свинину,

Пей человеческую кровь, какъ черное пиво,

Но все задармя – будетъ не въ чёмъ невредимо”.

Ахъ вы, друзья мои любезные,

Спите посреди полей опасныхъ.

Сколько я на маневрахъ не дрался, не воевалъ,

Наконецъ меня сонъ околдовалъ.

Я лягу спать.

[Ложится. Атаманъ обходитъ кругомъ, толкаетъ Есаула саблей и говоритъ]:

Атаманъ. Есаулъ, мой любезный,

Юродивый ребенокъ!

Вставай, иди на добычу –

Добытки пополамъ.

Есаулъ. О, извините, господа!

Какъ мы пострадали сегодняшнюю ночь:

Шелъ дождь заливной,

Всехъ насъ, добрыхъ молодцовъ, перемочило,

Такъ что не оставило ни одной нитки мокрой, а все сухие.

Атаманъ. Ахъ, какъ вы славно пострадали!

Карать я тебя, шельму, не хочу,

Но судьбами (!) приободрю,

Потому что ты изменщикъ.

Есаул. О, извините, господа!

Сколько я на маневрахъ не дрался, не воевал,

Атаманъ, шельма, изменщикомъ назвалъ.

Атаманъ. Да, изменщикъ.

Есаул. Я пули глоталъ,

Ядра назадъ посылалъ,

Картечи не боялся, -

Атаманъ, шельма, изменщикомъ назвалъ.

Атаманъ. Да, да.

Есаулъ. Я даю вамъ советы –

Носить красные эполеты,

Знаете ли куда?

Гребцы. Знаемъ, знаемъ.

Есаулъ. Перво пить-кутить, а потомъ песню.

Все [поют]. Шайка, шайка, где живешь

Вольно беспаспортно?

Кто въ команду къ намъ придетъ

Мы примемъ чесно.

Изъ команды вонъ пойдетъ –

Посылаемъ къ чорту.

Острый ножъ товарищъ нашъ,

Сабля-лиходейка,

Мы помремъ за медный грошъ,

Жизнь наша копейка!

Есаулъ. Браво, браво, молодцы!

[К публике]. Здравствуйте, господа!

Прибылъ я съ шайкой разбойниковъ сюда,

Рады меня или нетъ?

Хотя и не рады, но должны принять.

А нетъ – зарядимъ ружья и пистолеты,

Начнемъ деревенскихъ стариковъ шшолкать,

Такъ будутъ насъ старые кокоты (?) почитать.

А вотъ сначала зажжемъ лампы,

Потомъ возьмемъ карты,

Богатыхъ обыграемъ,

А бедныхъ несчастныхъ всехъ в тюрьму засажаемъ,

А пить-кушать – дело наше.

А водки, хлеба-соли не станетъ,

Такъ вдругъ появится огонь и вода;

Тутъ мы руки нагреемъ,

Только маху не давай.

Есть у насъ сладкихъ водокъ и легкихъ лодокъ

Гребцовъ-молодцовъ, славныхъ песельниковъ;

Какъ разъ нагрянемъ.

На другой жару поддадутъ.

Атаманъ [кричитъ]. Есаулъ!

Есаулъ. Чего изволите, господинъ атаманъ?

Атаманъ. Возьми мою легкую шлюпочку.

Поставь ее на воду,

Вниз носом, вверх кормой,

И посади гребцовъ-молодцовъ, славныхъ песельниковъ;

Чтобы было – носъ и корма по звериному,

А ребра сведи по змеиному,

И чтобы моя шлюпочка внизъ по Волге летела,

Изъ-подъ ея носу белая пена кипела.

Я поеду на Волгу

Собирать старого долгу,

Которого еще мой дедушка распустилъ.

Есаулъ. Сегодня же, господинъ атаманъ.

   [Обращается къ гребцамъ].

Гребцы, стройся! Гребцы, по местамъ!

Весла по бортамъ!

Первые весла на воду – разъ!

    [Ударяетъ въ ладоши].

Вторые на воду – два!

    [Еще ударяетъ въ ладоши].

Третьи по середи Волги-реки.

Атаманъ. Есаулъ!

Есаулъ. Чего изволите, господинъ атаманъ?

Атаманъ. Заведи мою любимую песенку –

Внизъ по матушке по Волге.

Все [поютъ]. Внизъ по матушке по Волге… [до конца].

Атаманъ. Есаулъ!

Есаулъ. Чего изволите, господинъ атаманъ?

Атаманъ. Возьми мою подзорную трубку,

Иди на носъ шлюпки,

Посмотри на все четыре стороны –

Нетъ ли где пенья, коренья,

Мелкихъ местъ или подводныхъ лудъ,
Чтобы намъ, добрымъ молодцамъ,

Къ чорту на  самое дно не осесть.

Есаулъ [смотритъ]. Вижу, господинъ атаманъ.

Атаманъ. Что тамъ видишь?

Есаулъ. Черни.

Атаманъ. Какие тамъ черти?

Я самъ знаю, что въ водахъ черти,

Въ горахъ черви,

Въ лесахъ сучки,

Въ городахъ полицейские крючки;

Хочутъ насъ, добрыхъ молодцевъ, ловить,

Въ железо ковать,

И въ каторжные работы отсылать.

Гляди же вернее.

Есаулъ. Вижу, господинъ атаманъ.

Атаманъ. Что тамъ, братецъ, видишь?

Есаулъ. Спажъ.

Атаманъ. Каковъ тамъ нашелъ чортовъ скажъ?

Кто онъ тебе такой?

Братъ, или сватъ, или благоприятель какой?

Гляди же вернее.

Есаулъ. Вижу, господинъ атаманъ.

Атаманъ. Что тамъ, братецъ, видишь?

Есаулъ. Колода.

Атаманъ. Какой тамъ чортъ воевода?

Приведи мне 25 полковъ гусарского войска,

И того не боюсь.

Ты знаешь, что я при Волге-реке атаманомъ нахожусь.

Гляди вернее, нетъ – приободрю,

Закачу в спину 25, а нетъ – вдругъ сто.

Есаулъ. Померяй-ко свою, въ мою столько не уляжотъ.

Атаманъ. Сукинъ сынъ! Как мерзко отвечаешь.

Есаулъ. Вижу, господинъ атаманъ                                                                                            Атаманъ. Что, братецъ, видишь?

Есаулъ. Близъ берега село.

Атаманъ. Ты знаешь, что намъ подъ бока подвело.

Пригряньте-ко, ребята, ко крутому бережечку.

Все [поютъ]. Вы пригряньте-ко, ребята, ко крутому бережечку,

Ко Анютину крылечку.

Тутъ Анюта выходила,

Графинъ водки выносила,

Атаману подносила.

Атаманъ. Есаулъ!

Есаулъ. Чего изволите, господинъ атаманъ?

Атаманъ. Что я слышу в своихъ заповедныхъ лугахъ:

Тонкий, нежный голосъ.

Сходи, отыщи сего человека и приведи его сюда.

Есаул [уходит и приводит Егеря].

Атаманъ. Кто ты такой?

Какъ тебя по имени зовут?

Егерь. Погоди, великий атаманъ,

Дай мне одуматця [Проходитъ три раза по комнате, идетъ навстречу атаману съ обнаженной шашкой и говоритъ].

Воронъ къ ворону летитъ,

Воронъ ворону кричитъ.

Воронъ ворону въ ответъ,

Воронъ знаетъ, где обедъ.

Не стая вороновъ слеталась

На груду тлеющих костей,

За Волгой шайка собиралась

Вкругъ пылающих огней.

Жидъ, калмыкъ и башкирецъ,

Все туда собирались.

Но я какъ одинокий,

Среди аравины пустой,

Изъ края въ край въ глуби жестокой

Проживши въ мире сиротой.

Но не одинъ я былъ, насъ было двое съ братомъ

Жили мы у младости не въ радости.

Поила-кормила насъ чужая сторона,

Обувала-одевала чужая семья.

Одолила насъ жестокая совесть,

Пошли мы съ техъ прекрасныхъ местъ

Да въ дремучий лесъ.

Взяли мы с собой острый ножъ и булатный мечъ

И убили мы монаха, за три денежки

И то намъ было, братцамъ, не на радость:

День сидимъ подъ скрытностью земною,

Какъ сонце заходитъ, а месецъ на небо выходитъ;

Какъ взойдетъ месецъ ясный,

Мы на промыселъ опасный.

Сидимъ подъ дубомъ, дожидаемся,

Не идетъ ли жидъ богатый, нищий убогой,

Или приказчикъ торговой, купецъ-продавецъ,

Это мы всё себе оберёмъ,

А бедному милостыню подаёмъ.

А вотъ какъ месецъ посреди небесъ,

Мы изъ-подъ земли да и въ лесъ.

Закладаемъ тройку удалую,

Мчимся стрелою, лесомъ стороною.

Никто насъ догнать не можетъ

И признать не можетъ.

Всякъ боялся нашей встречи;

А увидимъ в харчевне горящие свечи,

Туда летимъ, гремимъ, стучимъ.

Хозяйку вызываемъ, пьемъ, гуляемъ

И къ себе девушокъ ласкаемъ

И все это задаромъ.

Такъ мы пили-гуляли, молодцы,

Не слыхали какъ насъ другъ ко другу приковали кузнецы,

А эта гарнизонная стража насъ въ острогъ отвела.

Но не долго и тамъ мы сидели.

Разъ въ праздничный день

Выгнали насъ изъ тюрьмы подаянье собирать.

Я гляжу: вправо – лесъ, влево – река.

Я съ берега въ воду махъ!

Братъ за мною вследъ.

Гарнизонная стража кричитъ: “Держи!”

Но мы на берегъ выплывали,

Оковы камнями разбивали.

Но я-то уцелелъ, а братъ, бедняжка, занемогъ.

Сначала жаждою томился,

Съ него потъ градомъ катился

И кричал мне: “Воды!”

Когда я воду ему подавалъ,

Онъ меня уже не узнавалъ.

Недолго такъ мучился,

Скоро жизнью скончался.

Я взялъ заступъ или лопату, брата схоронилъ,

Надъ нимъ надгробную молитву сотворилъ.

Оглянулся назадъ, не оглянулся ли мой мертвецъ.

Нетъ такъ нетъ, стало быть могила побрала.

Теперь преклоняю колено къ вамъ,

Господинъ атаманъ.

Атаманъ [спрашиваетъ шайку]. Нашего ли бору ягода, ребята?

Шайка. Нашего.

Атаманъ. Желаете ли принять въ команду?

Шайка. Желаемъ.

Атаманъ. Я и самъ бы не желалъ, да эдакого чорта боюсь.

[Кричитъ Каликатуру]. А где же Каликатура?

Каликатура. Вотъ и я съ жалованьемъ!

Есаулъ. Да, съ жалованьемъ, а почему крышка помята?

Каликатура. А была съ ершами въ ночь загната.

Есаулъ. Ты бы попробовалъ ломомъ.

Каликатура. Я пробовалъ ломомъ, да и ломъ не беретъ.

А почему же атаманъ дома, а не идетъ?

Есаулъ. Он кладову очищаетъ.

Каликатура. А много тамъ въ ней добра?

Есаулъ. Кой какую дрянь выбираетъ.

Каликатура. Фу, чортъ его душу,

Я и въ глаза сказать не трушу,

Онъ хотя вашъ попъ, а вы его холопы.

Какъ махну съ той, да съ другой,

Такъ покатится вашего атамана голова долой.

Атаманъ. Не шуми, осина злая,

Не мешай въ поле грибам цвесть.

Ты осина – лес,

А я, добрый молодецъ. Отделенъ отъ земли и небесъ.

Я, атаманъ, а нахожусь здесь.

Каликатура [Убегает в сторону].

Атаманъ. Есауъ!

Есаулъ. Чего изволите, господинъ атаманъ?

Атаманъ. Сходи въ ближайшее селенье,

Отыщи богатого помещика

И спроси его, радъ ли онъ нашему приезду.

Есаулъ [К помещику]. Здравствуй, хозяинъ!

Помещикъ. Здравствуй!

Есаулъ. Радъ ли насъ гостей?

Помещикъ. Радъ, да не очень.

Есаулъ. А какъ радъ?

Помещикъ. Какъ чертей.

Есаулъ. Какъ, какъ?

Помещикъ. Какъ милыхъ друзей.

Есаулъ. Ахъ, какъ насъ радъ [У команды спрашивает].

Трутъ и огниво есть?

Шапка. Есть.

Есаулъ. Пить, кутить, жечь, палить, ломать, ковырять.

Бери нашего хозяина на ура!

    [Подымают хозяина дома на руки, качают и поют].

Шайка. Ты нашъ хозяинъ, мы тебя любимъ

Вечного друга.

Вечный другъ, вековечный другъ.

Сколько будетъ попить, погулять, повеселиться?

   [Хозяинъ обещаетъ имъ водки]

 

Примечания: Запись сделана от С. Я. Коротких в д. Пянтино Онежского уезда Архангельской губ. в 1905 году.

       Мы не плуты, мы не воры, не разбойнички - фрагмент народной песни “Хороша наша деревня, только улица грязна”.

      С неба звезда спала в круг - см. прим. к предыдущей “Шлюпке”.

      Морфей - в греческой мифологии крылатое божество, один из сыновей Гипноса (сна).

      Красные эполеты - эполет - наплечник, украшение военных в виде защиты плеча от сабли (Даль IV, 665).

      Луды - подводные или надводные плоские камни, мели; гранитные плешины (Даль II, 271).

      Вы пригряньте-ко, ребята, ко крутому бережку - фрагмент песни “Вниз по матушке по Волге”.

      Не стая воронов слеталась - см. прим. к предыдущей “Шлюпке”.    

 

 

 

 

http:\\www.rusland.spb.ru